Творческое всегда нечаянно. Многие певицы повторяют сентенции Эллы Фитцджеральд, но даже если бы они нарочно изобретали что-то своё, чуда не случилось бы. Терпенье и труд всё перетрут, но – в ремесле. Вряд ли – в творчестве. Нарочного творчества не бывает. В телевизоре фильм про солдата Чонкина, очень нарочно сыгранный. Мне жалко Володю Войновича, он ничего не делал нарочно, только искренне. Такова была и человеческая обстановка в его квартире возле кинотеатра «Новатор», искренним был и стиль общения. Грустно смотреть и слышать этот фильм.
Помню такое же ощущение стыда, когда в детстве смотрел в театре мистерию-буфф Маяковского. Потом мне объяснили, что всё дело в приставке «буфф». Она, мол, указывает на несерьезность действа. Но ведь нет ничего серьезнее, чем смешное, равно как и наоборот. Ролана Быкова на них нет. Нет на них и Леонида Енгибарова и Славы Полунина, и Юрия Никулина. Но не будем только про относительные высоты и впадины, кроме них есть и абсолютные.
«Алёша Птицын вырабатывает характер» – старый советский фильм. Оказывается, это можно делать всю жизнь. Но стать человеком невозможно, можно только становиться человеком. Каждый миг.
Оса жалит, не разбирая. Когда я был совсем маленьким, у нас в Джубге был один горшок на четверых. Бывало, я начинал плакать, и меня закидывали в горшок. Я был узкий и проваливался, сложившись, до самого дна. На дне были осы.
Была весна или осень, не помню. Знакомая повезла меня на сбор только что родившегося поискового отряда, созданного для поиска пропавших детей. У них было много искреннего энтузиазма, но 
не было никакого опыта. Нужен был какой-нибудь Петр Никодимыч, который покажет, как нужно искать.
Этим Никодимычем стал я. Сбор происходил в небольшом кафе, как я понял – его хозяйка тоже была среди волонтеров. Два серьезных молодых парня назидательно рассказывали девушкам, как вести поиск. В это время как раз пропал ребенок из дачного поселка под Волоколамском. Я дослушал молодых людей и сказал, что есть ещё и другой тактический вариант. Мой вариант был принят. Выехали на место происшествия. Туда собирались уже несколько сотен солдат и мчсников. Увидев эту тысячную толпу, я попросил выяснить, какие у них есть навигационные приборы.
Лес возле дачного поселка был большим, передвигаться в нём «на глазок» необученным искателям было бы трудно. У них не оказалось ничего, даже компаса. Погода была пасмурная, по Солнцу не запустишь. Военачальник призвал всех проявить внимание и неожиданно для меня громко заявил:
– Вот, Петр Никодимыч покажет всем куда идти и как искать.
Я достал из кармана штормовки свой жидкостный компас, нашел линейный ориентир на краю леса – грунтовую дорогу и стал выпускать отряд за отрядом под прямым углом к дороге. Часы были у всех, через пару часов люди в форме стали возвращаться на дорогу и собираться в ее начале у посёлка. Я тоже завинтился в лес на пару часов, прошел своим ломаным поисковым маршрутом, включив «чуйку», но «чуйка» подсказывала мне, что никакого потерявшегося ребенка в этом лесу нет. Позже я узнал, что ребенок никуда не уходил, а был похищен с дачного участка любящими родственниками, – там была криминальная семейная история.
Мы с волонтерами, которых оказалось уже с десяток, отправили вояк в их расположение и собрались у костра попить чаю. Поисковый отряд рождался сложно. Собственно, их было два – один существовал чисто юридически и назывался «Лиза Алерт», другой, наш, существовал физически. Обсуждение этой двойственной ситуации на тему «кто есть кто и кто вообще есть» продолжили в том же небольшом кафе в Москве. Обсуждение было очень горячим, конфликтным. Я понял, что для того, чтобы продолжить работу с этими ребятами, мне придется легализоваться. Это было невозможно, меня искали люди Скоробогатченко, с помощью его приятелей из угро они уже рыскали и по Москве.
Сводный поисковый отряд стал называться «Лиза Алерт», иногда слышу про него, вижу в телевизоре, – дай им Бог побольше удач.