Продолжу пополнять Заметки мозаикой воспоминаний, событий и смыслов, пусть эта мозаичная картина или, скорее, витраж, напоминает о том, что мы были.
Тропа хорошо знает, что проголодавшись все становятся немножко злее, кто-то с кем-то может заискрить или выпустить вдруг колючие цепляшки, которые в сытом состоянии не заподозришь у спокойных и довольных детей.
В семидесятых эту проблему на вечернем разборе (Круге) поставил Костявр, одиннадцатилетний добрый человек с широкой костью и спокойными глазами.
– Когда хочешь есть, просыпается нижнее настроение, – сказал Костявр.
– Какое? – удивился Мика.
– Ну… нижнее. Верхнее-то в порядке.
На борьбу с нижним настроением голодных детей тут же были брошены лучшие умы тропяного Круга, то есть – все.
– Это вот здесь, – сказал Костявр и похлопал себя по пузу ниже пупка, показывая где располагается нижнее настроение.
– Может быть, просто надо всех накормить, – робко предложила Маринка.
– А чем кормить когда еще нечем кормить? – спросил Дон, и все легка запечалились в поисках выхода.
– Ну да, – сказал Индеец. – Если в космосе до обеда космонавты станут злиться, они врежутся куда-нибудь.
– В космосе? – удивился Миха. – Врежутся?
– А может для злых какой-то лёгкий перекус? – предложил Олежек.
– Ну, да, – сказал Дон. – Хочешь поесть – позлись.
– Не пойдет, – сказал Костявр.
– Я придумал, – сказал Мика. – Пусть все голодные злятся на Шкраклю. Она же во всем виновата.
– Не пойдет, – сказал Костявр. – В этом она не виновата.
– А кто виноват? – спросил Индеец.
– Никто, – сказал Дон. – Желудок виноват, ему скучно.
– Погоди, – зашевелился Мика. – Если это нижнее настроение, значит есть еще и верхнее. А оно что?
– Точно! – оживился Костявр. – Для себя – нижнее, а для всех – верхнее. Пусть оно замаскирует нижнее.
Все решили попробовать, но для этого нужно было проголодаться. На следующий день перед завтраком, обедом и ужином все были подчеркнуто доброжелательны с окружающими. Вечером обсудили результат и решили: годится. Не надо бороться с нижним настроением, надо перекрыть его настроением верхним, чтобы сердце оказалось выше желудка, как им и положено быть. С той поры на Тропе голодные дети бывают, а злых от голода – нет.
Вдохновение – вдыхание своей жизни в представляемые и жаждущие оживления образы и смыслы. В этом качестве – да, оживление группы – процесс вдохновенный, требующий закрайнего напряжения творческих сил, но не опустошающий, не приносящий похмелье усталости. Поднявшись на вершину, ты пойдешь с группой ве́рхом, по гребню, не спускаясь вниз. Там – новые взлеты и новые вершины, немыслимые до первого подъёма на верхнее плато. Эверест это или Голгофа – не важно, при хорошей трассировке можно никогда не терять высоту. Высоту вдохновения.
Правого и левого нет только у пустоты. Иди от неё, пусть празднует за спиной, и не оборачивается на свист. Когда тебя объявят кем угодно – не оборачивайся на свист.
Когда тебя будут сжигать – пой гимны, как Джордано Бруно. Надо же чем-то заняться, когда тебя сжигают. Если кто-то встанет с тобой рядом гореть на костре, – ударь его. Если не уйдёт – обними его.
Ты – Не исключенный Третий, снимающий синтезом противоречия между группой и отдельным её членом, между каждым и каждым, между всем правым и всем левым. Жизнь – это и есть снятие противоречия синтезом – например, между живой и косной материей, проявление свободной энергии этого синтеза. Кстати, именно за это тебя и сожгут. Тем, кто властвует, хочет разделять, иначе никак, а ты приперся тут соединять все своим поганым синтезом. Власть – это путь к смерти.
Много простят тебе, но Оживления не простят. Они – цари мертвых, живые им неподвластны.
Сам за собой не уследишь — некогда.
Хорошо стремиться к тому, что хорошо, но плохо убегать от того, что плохо.
Власть над группой имеет летальный исход. Она будет сопротивляться, она живая. А уж властитель – изначально мёртв, раз рвется властвовать. Живое неподвластно.
Всё, что в мире существует в соотношении с другим сущим, ждет Не исключенного Третьего, это и есть твоя работа, только оживлением группы ты не отделаешься. Синтез, разрешающий противоречия, называется Любовь. Искать тебе ее не придется, она есть везде.
Коротко стриженным трудно обмениваться невербальными сигналами. Короткая стрижка – подчинение, послушание, но и выступление на стороне силы.
Вспомни, как ты видишь характер и настроение древесной коряжки, когда она вовсе не похожа на живое существо. Включи это зрение, оно дает полное, подробное и быстрое чтение знаков.
В основе культа личности – инстинкт поиска Духовного Абсолюта. С ним надо осторожно. Хотя бы: культ – отдельно, личность – отдельно. В живой группе он работает на группу, а не на личность.
Правизна с левизной и не мерность единице – одно и то же. Это признак жизни.
Запреты чего угодно дешевле, разумней организации чего угодно. Кроме дешевизны, они привлекают отсутствием интеллектуальных, моральных и прочих нематериальных затрат. Кроме того, запреты замечательны возможностью проявить власть и получить удовольствие от наказания тех, кто их нарушает. Чиновники лоснятся и потеют от этого удовольствия:
«Ну вот! Мы ведь запрещали!».