Заметки до востребования. Отрывок 257

  Олимпийское строительство нанесло Горному Причерноморью рану, последствия которой непредсказуемы для региона. Продолжим описание тела Тропы. Дыхание чистое, на подъемах – учащенное. Тона – зеленые и голубые, «блю энд грин», Билл Эванс это играет со своим настоящим, вскоре погибшим басистом. Или «блю ин грин», я забыл название, а сама пиеса сейчас звучит, напоминая попутно, что стиль – это всё.

Стиль – это Дзен, это стоячая волна, это десятка в мишени, это вежливость королей. Существовать вне стиля – тоже стиль, очень забавный, протестный, щенячий. Кончались такие личностные затеи чаще всего хиппи-эндом редко приводом в детскую комнату и никогда – тюрьмой. Носители этого стиля, попадая в него, совершали свой последний прыжок в поисках себя, выпрыгивали из себя и в этом снова и безнадежно оказывались самими собой.

Они так отчаянно старались без суицида оставить мир сей, что тело оставалось в порядке, а вот душа проходила неведомые метаморфозы, включив им одну и ту же внутреннюю мелодию на несколько лет вперед. Вскоре они пускались в путь, как одиннадцатилетний глубокий странник – побочный сын видного самарского депутата и безвестной красавицы-узбечки. В свои десять он весь состоял из не расплесканной вселенской грусти, но через год слегка оживился и засобирался в путь – через Болгарию куда-то в вольную Европу, где множество людей улыбаются друг другу безо всякой причины. Ты увидишь его на видео Тропы, отличишь, узнаешь и пожелаешь хорошего пути. Он прислал мне только одно письмо, через год, когда ему было двенадцать.Письмо было из Болгарии, где он зачем-то сидел с сотнями других хиппи на какой-то площади, и ему там было хорошо. Ты жив, Малыш? Отзовись моим внукам, они всегда примут тебя в дом. Папа твой побывал уже и техническим премьером, и каким-то спецслужбистом, надеюсь, что он вспомнит о тебе.

 

 Я никогда не видел, как ты улыбаешься, и называл тебя внутри себя «Принц Несмеян». Хиппи часто улыбаются, правда? Помню, как Андрюха Недоступ не ходил – летал по Доброй Слободке, открыв себе Канта и непрерывно и восторженно цитируя его.
Андрюхе было 11, и я побаивался за него, зная множество трагедий, приходивших на смену ранним вспышкам. Переходя Аптечный переулок, он споткнулся. Сверху от Немецкого рынка спускалась машина,Рисунок Елены Горбачевой но тогда все обошлось, Андрюха удержался на ногах и весь окантованный помчался вприпрыжку дальше к Разгуляю, вдоль обреченных деревянных домов, где весна чистила стекла снаружи и изнутри. У здания МИСИ (дом Мусина-Пушкина с гробовой крышкой на фасаде) и, глянув на Старую Басманную, пошел обратно. В такие минуты нельзя было окликать или тревожить разговорами, – что-то очень важное происходило у него внутри.

Надя Рушева, Миша Поплавский, сколько их было ранних, мелькнувших высоченным и погибшим или ушедшим в никуда. Я боялся за Андрюху, он, почти бестелесный, как собаки Брюллова или люди Эль-Греко, состоял целиком из восторженного порыва и казался очень уязвимым на Земле, неуместным в тягомотине реальной жизни человеческих тел, идущих сквозь школьные драки, врачебную халатность и множество техногенных опасностей. Я не помню, как называется лань мужского пола, но Андрюха был ланью за вычетом пугливости – он ничего не боялся.

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Прокрутить вверх