На альпийском лугу парадоксы соцветий, которых не может быть. Они невероятны. Чуть ниже – одинокая пихта, неизвестно как забравшаяся в альпику, вылизанная и сформированная ветровым холодным потоком, гордая и обреченная, с желтеющими ветвями и откинувшейся назад головой. Под ветрами дрожат цветы. Вода течет вверх, так смотрится склон, он наклонен к горизонту, которого не видно. Туман, как овечья отара, набегает на кривизну склона, скрадывая землю и превращая ее в небо. Из тумана выезжает незнакомый всадник. Он – хороший человек, потому что не доказал, что он плохой.
Каждый человек, вышедший из тумана незнакомцем, – хороший, пока не докажет, что он плохой. Мы – тоже хорошие, потому что не знакомы ему; он улыбается, кивает, спешивается, оглядев окрестный ландшафт.
– Здравствуйтэ, ребяты! – улыбается он.
Козырь подносит ему кружку чая и две печеньки. Путник благодарит, промокает рукавом усы и отпивает три глотка. У нас – короткий привал с чаем, приготовленным на примусе «Шмель», и легким перекусом.
– Далэко идэтэ? – улыбается путник, глядя на меня.
– До перевала, а там верхом на Хуко, – отвечаю я.
Он молча допивает чай, благодарит, лезет в сумку, привязанную к седлу и протягивает мне порядочный, с два хороших кулака, кусок сыра.
– Сыр дэтям возми.
Я делаю едва заметное движение левой рукой, и вся группа дружно громыхает:
– Спа-си-бо!!
Путник уже снова в седле, он машет нам рукой и улыбается. Это уже другая улыбка – так улыбаются хорошим знакомым и друзьям.
– Я знаю тебе, – говорит он мне. – Я слышал. Добрый путь!
– До-брый-путь! – гремит группа. Конь кивает и ржет.
– Сборка, приготовиться! – говорю я группе.
Привал заканчивается. Впереди тягун, это некрутой, но очень длинный подъем, который брать с грузом нужно технично. Начинаешь лениво, постепенно втягивая группу в повышенный грузовой режим, когда слышишь, что все дыхание поставили, – выходишь на нужный темп. Тут и важен один и тот же угол подъема – любой сбой тропы собьет дыхание. Пока всё нормально, только Крыжовник, идущий в хвосте группы, покряхтывает и мотается вправо-влево в строю. На следующем коротком переложит рюкзак, там что-то тяжелое под клапаном.
На следующем привале Снежок сказал:
– Я коню хлеба дал, в кармане было.
Все помолчали, вспоминая. Снежок улыбался.