Федор Иванович Брагин, строивший в Рязанской области городок приемных семей, был приверженцем системы Макаренко. В долгих вечерних разговорах, когда всё главное уже было сказано, он округлял глаза и пронзительным шепотом сообщал: «Макаренко – великий советский педагог. Он воспитал людей, победивших фашизм, но музей Макаренко есть только в Германии…». Я уже знал тогда, что важнейшим соавтором (как минимум) Антона Семеновича был Виктор Николаевич Терский, но умалять достоинства Макаренко перед таким преданным почитателем не хотелось. Немецкий мальчик-сирота, усыновленный солдатом Иваном Брагиным, после неудачи с постройкой городка вернулся на свою родину и, наверняка, в музее Макаренко побывал.
Во как. Ищут гениальность, копаясь в мозгах в прямом смысле. Но ведь одаренность плюс со-стояние – это и есть гениальность. Без со-стояния одаренность может всю жизнь лежать мертвым грузом. Эй, мы нужны кому-нибудь?
Пристальный, подробный, жадный путь в со-стоянии. Днём и ночью, наяву и во сне. Со-стояние обратное состоянию после лоботомии. Ребята, тут же всё просто. Эмпатия – важная составляющая со-стояния и сама могущая быть состоянием. Радостно звенишь свою жизнь – значит движешься по ней быстро и густо. Это – повод иметь мгновенный аппарат опознания, всего и всех, а он невозможен без эмпатии – эврики подсознания. То же касается скорости принятия решений, разумеется.
Сознание, маленький КПП между подсознанием и личностью, иногда перехватывает инициативу, идет по пути «шагового искателя», заставляя человека мучительно и последовательно моделировать в доступной ему системе образов исследуемую ситуацию. Такое «обдумывание» вызывает жалость и сочувствие, так и хочется сказать: Включи другое, оно есть у всех. Только чувства скажут тебе правду, мысли – вторичны и неповоротливы, особенно в кирзовых рукавицах сознания. Единственный результат обдумывания – вертикальные морщины на лбу. Эмпатия (джазовая импровизация, джазовое мышление) достигается легко, но в нее трудно шагнуть, – мешает привычный с детства страх ошибки.