Доктор Лиза.
Елизавета Глинка. Она пыталась мне помочь.
В первый-второй год из обыденной жизни ходишь на Тропу. На третий год с Тропы ходишь в обыденную жизнь. В среднем – это так. Обыденная жизнь становится частью Тропы и ты применяешь в ней то, что применяешь на Тропе.
Если группу, закончившую к сентябрю Тропу, поместить вместе и минимально обеспечить, тропяная жизнь продолжится в ней. Так возник Лицей, состоящий из трех уровней участия в нём, Лицей «Школа спасателей».
Возможности непрерывной группы очень высоки, в прямом открытом контакте с детской средой города она становится и центром притяжения о объектом подражания для множества дезориентированных детей, находящихся в поисках своего сообщества, но брошенных взрослыми на произвол охлократии и господствующих в ней животных инстинктов.
Потрясающе интересно смотреть, как в интернатах, спецшколах, в других детских заведениях, получающих визуальную информацию о группе, резонансно возникают сначала подражательные процессы, копирующие символику группы, её эстетику и стилистику, а после наступают и более глубокие перемены, когда резонансно самосозданная группа (микрогруппа) на поверку в реальном контакте оказывается дружественной, основанной на множестве тех же моральных и нравственных опор, что и основная, исходная тропяная группа.
Так работал «Орлёнок» до 1967 года, размножая по огромной стране коммунарские клубы, отряды и форпосты. Так устроена и индукция жизни, посылающая везде все новые носители, образующие круги общения, мышления и действия.
Массовыми резонансными явлениями в социальной среде очень были обеспокоены власти в СССР, сменившие персонал «Орлёнка» за одну ночь. Тоталитарная власть всегда очень боится не управляемых ею, не подконтрольных ей процессов, даже если они суперприродны, естественны и неизбежны. Тут сам додумаешь – почему.
Родовая травма под названием «бороться с» преследует власть, заставляет её бороться с любым явлением и опасаться сотрудничества с ним. Впрочем, вариант сотрудничества с социоприродными процессами даже не рассматриваются, очередная кампания по «борьбе с» давит и выжигает всё, что не понятно или не полностью предсказуемо.«Стояли звери около двери. В них стреляли, они умирали».
«Бабушка осенью зарезала гусей, чтобы они зимой не простудились».
Я не знаю, что думали сибирские реки о повороте их вод в азиатские пустыни. Я не знаю, что думает Гольфстрим о себе и о других течениях. Я могу предполагать, что множество людей и человеческих кругов могут не осознавать себя участниками какого-то единого процесса, их незнание и непонимание не обязательно только результат постоянного насилия власти и/или отсутствия информационных полей, информационной среды, годной для самоопознания каких-то движений. Я знаю только, что косность, тупость экстенсивных силовых подходов к решению проблем должны уступить место вдумчивому и деятельному сотрудничеству с природой. И с человеческой природой.
Если за 16-20 лет до большой войны природа начинает производить на свет больше мальчиков, – значит она что-то знает. Бороться с природой, в том числе, с социальной, – глупость. Нужно сотрудничество с ней. «Человек – царь природы» – сущий суицид человечества – по глупости.
Такая власть не понимает природы самой Природы и речь о сообразности ей просто не встаёт. В их понимании природные процессы пугающе спонтанны, а значит – неподконтрольны, а значит – враждебны власти. А уж если власть называет себя Родиной – совсем каюк. Культуру такой «родины» будут творить внуки ее гимнописцев, выстраивая всех по кальке своих привязанностей, убеждений и представлений.
Вы можете изменить жизнь пчел, и они прославят вашу власть своим новым танцем. Но у вас не будет мёда.
Вы можете изъять всех трутней и расстрелять, или посадить в отдельную зону, но у вас не будет мёда.
Вы можете истребить все белые кровяные тельца, поскольку даже великий Чапаев воевал с белыми, но у вас не будет… У вас уже просто ничего не будет.
Кто положит таким глупостям конец, тот обустроит Россию и усовершенствует мир. Полагать, что всё можно решить подкупом и/или насилием – ошибка. А вопрос «быть или казаться» решают для себя не только отдельные люди, но и целые страны.
Тащить и не пущать что бы кабы чего не вышло – порочная, несообразная модель государственного устройства, никак себя не оправдавшая ни в эпизодах, ни в разных эпохах, никак вообще. При ней на смену одному бардаку просто воцаряется другой бардак. Терпеливо и спокойно нужно образовывать человека, нацию, государство.
»
Кто был ничем – тот станет всем»,
– только это пока сбылось. Ну и как живется под властью подавляющего ничтожества? Какая очередная завиральная идея правит умами? Национальный надгосударственный союз? Новая империя? Уничтожение «пидарасов»?
Когда у тебя есть ум – тебе не нужна власть. Когда у тебя есть власть – тебе не нужен ум. Никак они не встретятся. Муравьям предпишут возводить муравейники в форме памятников князю Владимиру, лошади будут ржать о свободе быть запряженным, а птицы выткут в небе своими телами священные имена.
При бестолковой власти совершенно некогда жить, не говоря уж о воспитании детей. Унификация граждан начинается с роддома, иногда – с яслей, повторяющих самые мрачные каверны «домов малютки», где на твой крик никто не подойдет, а если и подойдет, то чтобы сделать тебе больно и опять уйти. Детские садики уже иногда обращаются к личности ребенка, к его интеллекту, но к личности усредненной и к интеллекту типовому, как блочная пятиэтажка. Разное в людях не интересует власть и не поддерживается ею. Интересует одинаковое, чтобы одним махом воздействовать на всех – так дешевле и надёжней. «Простой советский человек», которого никогда не было в природе, опять воцаряется на всех фронтах жизни, и сама она – фронты, побоища и страдания, а не область деятельности.
Состояние войны всех со всеми уничтожает человека, нацию, страну. А те, кто не воюет – мародеры или сумасшедшие. Или плохо воспитались, давай, перевоспитывай по схеме «не хочешь – заставим».
Грустно.
Люди идут к культуре, но им навстречу выскакивает татуированная вульгарная попса и пляшет, и поет, убеждая, что именно она – культура и искусство, что она – музыка, а не «музычка» и «музон», попса-пустышка закрепляет собой пути, ведущие к культуре, вот и готово озлобленное стадо, начиненное кулистиковскими страшилками, а что еще надо власти, которая с помощью этого стада сохраняет себя?
Нынешнее поколение выстрелит, как выстрелило в 37-м поколение беспризорников 20х. Из людей делают ничто, чтобы потом сделать его «всем». Молот и серп.
Голод и смерть.
Сеяли-пахали,
Да не взошло стихами.
(1972)
Кстати, про пчёл и мёд.
Если «правильно» воспитывать пчелят, то выросшие из них пчелы не только не дадут мед, но и не будут знать, что он бывает. Цветов (природные ресурсы) полно, вроде и пчелы есть (электорат), но меда нет никак. Яд тоже есть, торгуем, продаем его в другие ульи, которым тоже нужно вооружение. Но яд – не мед, даже если яд засахарился. В этом основная проблема импортозамещения. Неправильные пчёлы – компетенция Винни Пуха, но у него есть беда: он импортный. Да и Росинант наш назывался Коньком-Горбунком. Никто не заподозрил в нем и его всаднике однополую пару, а Санчо Панса и вовсе не имеет аналогов в русском фольклоре. Так что, со скрепами всё в порядке, а что они скрепляют – уже не важно. Главное, что это оно – свое, отечественное, надежно защищенное в своей залежалости, преодолеть и развеять которую не помогло даже прорубленное окно в Европу.
Каждая сопливая шпана говорит, что у нее свой особый путь потому, что отрицает путь общечеловеческий. У нее с детства набрякшие ринитом ноздри и тоскливый взгляд – в подворотне дует, особенно в северных городах.
Привет гоголевскому Носу. Из окна в Европу сильно поддувало и его заменили простым отечественным сквозняком. Гайморит, фронтит, синусит. Слегка растерянный дряхлеющий Проханов на экране, идеолог сколенподнимания. Поет, как заводной соловей. Токует. М…. …..й, прости Господи. Вот уж извращенец по полной. Смотреть противно, не то, что дотронуться. Их там целый серпентарий, бородавчатых мудрецов.
Молот и серп, голод и смерть, сеяли-пахали, да не взошло стихами.
Партийные органы слуха всегда были очень чуткими при обнаружении самой мелкой ереси в образовании. Человек должен был принадлежать государству, что особенно трудно в творческих сферах. Большевистское убеждение, что всех можно заставить пронизывало все сферы жизни, но там, где ремесло восходило к творчеству, оно было бессильно. Даже немыслимые словесные конструкции типа «народная демократия» или «советская интеллигенция» только на первый взгляд формировали сообщество, но на самом деле к нему не приводили. Продолжив ряд, можно предположить «творческую проституцию» или «глубокое пионерское удовлетворение».
Сразу вдруг подумал о Карнеги, который занятно учит как обмануть других, а потом как обмануть себя. Охотники манипулировать людьми есть в любой стране и при любом строе, беда – если они у власти. Процент мошенников в человечестве примерно один и тот же во все времена и периоды его существования, и вопрос лишь в том, как правильно канализировать их энергию и способности. Когда они – в цирке, то веселится публика, когда они у власти – мы имеем форменную плутократию, а это неправильно по отношению ко вселенной. Козла можно иногда пускать в огород, но странно делать его владельцем огорода, даже если он толково изображает вдумчивого садовника. Все мы рождены дикорастущими, и козёл, где его ни встретишь, всё одно – козёл. (Защитники животных могут не беспокоиться). Но огородом для него может стать и вся страна, и вся Планета. И тут никакая «Россия Тудей» не спасет нас от самих себя, хоть все маргаритки-симонянки нам скорми.
Козел из возрожденного общества «Знание» опять будет читать лекции про общественное сознание. Про образование. И остро будет чуять в самом зародыше любую антикозленскую ересь.
«Я – твоя Родина, – говорит козёл, – а ты против меня/»
Я не против тебя, дурак. Просто знай своё место, как я знаю своё. Там мы никогда не встретимся, тебе не придется меня бояться, а у меня будут руки свободны, – не придется всё время затыкать нос от твоих выступлений, распоряжений и указов. Дай уже отдохнуть, скотина.
«Господи, – взмолилась гиена, – я уже принесла в дар столько падали, что на всех твоих святых хватит, а ты не хочешь выполнить мою маленькую просьбу!».
Бог молчал )