Отвлекся от интернатского текста и никак не могу в него обратно влететь. Замполит нашел у меня в тумбочке конфетку-карамель, сам я её там сто лет не видел. Это – опять рапорт, вызов на дисциплинарную комиссию, выговор. Ненависть так и прёт из него, он преследует меня персонально и жестко, изображая из меня молодого лентяя, сачка и нарушителя правил внутреннего распорядка. Нарушение в этот раз называется «хранение в тумбочке продуктов питания». Вразумить этого персонажа тут никто не может, я тоже. Фельдшер, давший мне ежедневный постельный режим, – в отпуске, а без него вроде и нет постельного режима. Абсурд здесь не аномалия на здравом смысле, он его полностью заменяет. То-то радости всем грызловым и усатиковым. Не радуйтесь, ребята. Никто меня не прогнёт.
Так. Не будем отвлекаться на всякую глупость. Война есть война, не я ее веду.Попробуем разобраться в том, что такое «педагогика развития в единой социокультуро-природной среде», как назвали нас устами А.Н. Тубельского академические киты педагогики. Для этого начнем с самой этой комбинированной среды с длинным названием.
Сначала заметим, что каждый человек безо всякой Тропы живет в социальных, культурных и природных средах с момента рождения или раньше. Другое дело – являются ли они едиными средами или единой средой.
В трамвае, самолете или на пароме ты – пассажир, в кабинете врача – пациент, в школе – учащийся, в милиции – нарушитель, а в космосе – космонавт. Список можно продолжить, но и без того ясно, что многообразие жизни диктует тебе твои роли, ты принимаешь их вынужденно, даже если добровольно. Все роли – разные, все режиссеры – разные, зрители – разные, оценочные жюри – разные, и в этом легко не только потеряться (потерять себя), но и заболеть безликостью, а то и получить в награду расщепленное сознание.
Размениваясь в череде ярлыков и моделей поведения до стертой полушки, ты перестаёшь существовать – чтобы сыграть великое множество ролей, надо быть Аркадием Райкиным или Матой Хари. Если при этом ты еще вживаешься в каждую роль, отдаешь ей свою личность – не ищи потом разницу между людьми, они все будут на одно лицо и без особых примет, как актеры в телесериалах.
Такие затасканные слова, как «быть самим собой», у нас на Тропе обозначают смену полярности, когда каждый – Человек Уникальный, а уже потом, не сдавая себя, живущий в самых разных жизненных ситуациях.
На первый взгляд такая смена полюсов может показаться формальной, незначительной, а то и бессмысленной, но это не так.
Центропуписты (эгоцентристы) живут в постоянном страхе потери центровки мира на себя. Это происходит от того, что они отвечают перед собой только за собственное благополучие. Как только заботы выходят за пределы личного комфорта и достатка, человек начинает становиться ответственным Центром Вселенной – она поворачивается к нему как к союзнику. Мелкий до этого «пупок Земли» становится общественно и экологически ответственным и, оставаясь собой таким, остается собой в принципе или обретает себ. Сфера его забот увеличивается, как вселенная после Большого взрыва, и благо он начинает понимать не только как личный комфорт, но и как трудовые, донорские заботы по отношению к группе, обществу, природе.
Мы идем от человека, а не к человеку, идём вместе с ним, находясь в нём, поддерживая его. Мы его любим, и поэтому мы его разглядели. Если короля играет свита, то у нас человека играет группа, и это не роль её, а сущность, ибо она тоже хочет быть самой собой. Декларировать такие свойства группы невозможно, они сами появляются в непрерывно существующих группах после шестого-седьмого года их существования, как и многие другие терапевтические (в т.ч. социотерапевические) свойства группы.
Полицентричность может и не возникнуть, многое зависит от навигации и навигатора, а это, как правило, взрослый человек, которого группа взяла себе в экипаж.
Осталось объяснить, как моноцентричность каждого «уживается» с полицентричностью всех, но это – простая задача.
Она уже заключается тем, что заключается в словах «мы его любим». Любовь выводит человека из моноцентричности – сначала в резонансную соцентровку двух миров, а потом и в множественную соцентровку, которой группа и является.
Любители путать любовь с сексом восторженно сожмут все свои сфинктеры и кинутся добивать нас, но их порыв нелеп и смешон в полях духовной любви, они опять промахнулись.
Надо заметить, однако, что путаники любви с сексом есть и среди детей, процентов шесть из них станут подавать вам знаки сексуального расположения, но детей никогда нельзя бить по этому месту. Пилотируйте внимательно, чутко владейте тормозами и возможностью маневрировать в маленьком пространстве, не отвергайте их, это удар, но терпеливо выводите их чувства в духовную сферу из телесной. Да, это высший пилотаж в небе Любви, но его необходимость бесспорна. Отвергнув детские домогательства, вы рискуете быть наказанным за невыполнение их сексуальных фантазий и запросто потеряете работу, а то и сядете в тюрьму. Идти же у них на поводу невозможно по психофизиологическим и этическим причинам, любовь к детям – это «любовь минус секс».
Наказания к таким андрофилам неприменимы, в крайнем случае постарайтесь избавить от них группу, иначе совсем беда. Крайний случай, впрочем, заранее угадать невозможно, тут расположена конкретная «зона риска», – своего рода минное поле с весьма платоническими возможностями его разминирования. Держите равновесие, особенно мужики.
Единую среду мы слегка обозначили и даже потрогали ее причины, теперь над слепить вместе (обратно) социо, культуро и природное, да еще и приделать поверх них среду, единство которой мы уже обозначили сменой смысловых полюсов.
Именно эта смена и порождает на Тропе «эффект домино наоборот», когда вставший с социокультуро-природных колен легко поднимает по цепочке всю группу.
Из названной триады вынужденным компонентом выглядит только социум, но это ошибочное впечатление, вызванное тем, что нас слишком часто в жизни сгоняли в какую-нибудь кучу. Социальные животные социального сраму не имут, социум для них естественный «симбиоз», условие безопасного проживания на планете и условие качественного продолжения рода.
Социальное для человека природосообразно, что и соединяет природу и социум.
Неотъемлемое свойство природсообразного социума – его культура. Являясь единственным средством совершенствования человека и человечества, а не только воспроизводства населения, культура, её жажда и необходимость, заложена в самом природном фундаменте человека. О какой культуре я говорю? О любой, начиная с удобного расположения вилки на столе до авангардных поисков нового в искусстве. Культура непосредственно общается с моралью, нравственностью и совестью, она – память человеческого назначения, даже если истоки и цели его туманны. Она – единая платформа разных поколений, разных народов, разных людей. Если культура – дитя человеческое, а человек – дитя природы, то культура – внучка природы, чем не семья? Что мы там еще не соединили? Педагогику? Я не знаю, что это такое. Часть культуры, наверное. Вряд ли наоборот.
Геростратиков, что бы они там ни разрушали, мы рассматривать не будем, они – исключение, а не правило. Имя их – отсутствие культуры, не более. Под любой надписью «Здесь был я» можно поставить подпись: Герострат. А если он напишет «меня здесь не было», то станет обыкновенным террористом, что не лучше. Мурло оно и есть мурло. Социум – отдельно, его какашки – отдельно. Как на Тропе. И никакой по этому поводу единой среды.