Магистральные тропы зарастают редко. Они проходимы даже в обезлюдевших в 90-е годы горах, когда все сели за рули, и мигом поумнели, а умный в гору не пойдёт. «Ведь Эльбрус и с самолёта видно здорово». Преодоление рельефа, как и преодоление себя, уходит в прошлое, становится историей, но ненадолго. Горы, со всем врубившемся в них скоростроем, остаются не пройденными и манят людей «взобраться».
Отвилки и протропки, ведущие к магистралкам, зарастают, они уже плохо угадываются в перепаханном трелёвочными тракторами биоценозе, но и у них есть свои поклонники, как у узкоколеек. У-у…
Нельзя сделать участок тропы, даже длинный, если она никуда не выводит. Нельзя поманить путника чистым спуском на боковой хребет, если он не выведет вниз, к воде, к «гидре», – тропе, бегущей по террасам речных путей. Сопряжения новой тропы с теми, из которых она выходит и в которые впадает, выполняются в последнюю очередь. Это несколько десятков метров, которые в конце работ делает вся группа, а не только рабочая бригада. Но, пока тропа не готова – её не видно.
Один мой приятель приехал на Тропу со своей группой, и они проложили несколько замечательных длинных проходов, которые ни с чем не сопрягались. Я чесал репу. Причиной было желание их жить и работать автономно, как делать тропу – они поняли за пять минут и стоило немалых трудов тропяным бригадам приводить эти проходы в первозданное состояние.
Были наши последователи, которые в одной из областей России тоже устроили экспедицию, но делание тропы заменили не расчистку и оборудование родников. Вычищенные и обихоженные родники начинали гнить, погибали и поверх появилось ещё одно экологическое движение, которое восстанавливало родники после их благоустроителей.
Механическое, калькированное использование чужого опыта никуда не ведёт, опыт всегда должен быть своим. А то ведь можно предположить, посмотрев на работу хирургов, что человека достаточно разрезать и зашить чтобы он поправился. Но и рождённых летать не надо заставлять ползать в процессе обучения.