Степень свободы для каждого все время увеличивается, как и степень ответственности. Молодая группа, обретая всё новые степени свободы, обнаруживает, что их приятнее и полезнее всего использовать в динамичной системе, а не в спорадическом «ворочу что захочу». Тяга к системе, к системности сама через некоторое время становится системней, организующейся, все более осознаваемой группой. Если группа чрезмерно быстро стремится к системе, оставляя за бортом другие нужные смыслы, действия и свойства, ты можешь немного притормозить этот процесс стремления, осторожно микшируя степень свободы. Это трудная задача, это экстремальное пилотирование, но — увеличив качество обратной связи и выбирая нужные версии осуществления свободы, ты можешь научить группу осмотрительности в стремлении к решению задач на качество. Подняв вместе с ребятами планку качества, ты заметишь, что скорость стремления, движения к системе (группе как системе) приблизится к оптимальной, снизится качество неминуемых «травм» при распознавании степеней свободы, появятся «тормоза», которыми сможет пользоваться сама группа, и «рессоры» как защита для всех от шероховатости пути.
Группа не знает в своих ощущениях такого подарка судьбы, как «избыточная свобода». Она не хочет и не может этого знать. Праздник непослушания в горах нелеп, но вырастить адекватное отношение к собственной компетентности надобно у каждого. Именно это свойство и регулирует степень свободы в том случае, когда человек определяет ее сам. Свобода и ответственность в определении уровня свободы — хорошее свойство группы (и человека), его стоит терпеливо выращивать.
«Насколько здесь и сейчас я могу быть свободен, чтобы не причинить вреда по незнанию?» — этот вопрос живет в каждом и стимулирует жизнетворчество как рациональное начало. Боязнь ошибки, так мешающая людям жить, превращается в рабочий инструмент, которым можно оперировать: страх ошибки становится подвластным человеку, нужным ему.
Итак, (в меру) «избыточные» свободы стремят группу к системности (самоопределению, самостоянию, самоуправлению и т.п.), а (человеческая) система в поисках своего качества стремится к альтруизму, знаниям и умениям во имя другого, во имя системы. Тропяной народ живет в этой парадигме и в алгоритмах, которые она производит. Вряд ли такие явления могут возникнуть в привычных клетках регламентов школы, города, пионерской экскурсии на теплоходе. Для реализации свободы группа должна быть автором собственной жизни, а не исполнителем устных указаний в «защищенной» среде. Стимул к самосовершенствованию человек или группа могут получить только в реальной жизни, где все зависит от тебя и от качества твоих связей с товарищами. Никакие искусственные ситуации, никакие «тренажеры жизни» жизни не научат.
— Юр, а когда можно будет встать на страховочную веревку, я ведь умею уже.
— Страховать?
— Да.
— Сколько человек вчера назвали тебя в Круге как страховщика?
— Два. Двое.
— Тропа считает, что доверителей должно быть семь. Тогда и встанешь на страховку.
— Только тому, кто меня назовет?
— Да. Группа вывела эти правила сама, если хочешь изменить их — говори вечером на Круге. И поработай над концентрацией внимания, без этого — никак.
Конечно, объяснять всё это про свободу к системе правильными словами я не умею. Но главное ты понял: Высокие степени свободы стимулируют группу становиться системой — это оптимально для использования этих свобод, исполнения себя.
Система продуцирует качество группы и двинет ее на новые высокие ступени развития, без которых новые свободы не могут быть реализованы.
В нашем контексте система = организм. Существо.
В одиночку высокую свободу не реализуешь.