А. В. Суворов. «Философия процесса или Педагогика Тропы»
(продолжение 20).
06.07.2009.
Юра испытывает нарождающуюся педократию (собственно тропяную группу) на прочность. К пяти факторам успеха на Тропе, выделенным выше, надо добавить ещё один — отбор. Его место в иерархии — между работой и законом крика. Сначала личность руководителя, затем работа (стержень, смысл, то, ради чего городится весь огород), затем отбор (по критерию, кто работает, а кто ленится; у кого на первом месте интересы дела и потому — дружба, а у кого на первом месте амбиции и потому — зависть со всеми её милыми производными), а затем уже — после отбора — закон крика, группа и педократия.
( Свернуть )
Психолого-педагогическое значение отбора громадно. За постоянное переструктурирование группы я в шутку назвал Юру алхимиком. Отбор — это действительно психолого-педагогическая алхимия. Поиск идеальной консистенции, которая не может и не должна быть однородной. Добросовестный труженик не может и не должен быть равен завистливому лентяю.
Отбор перманентен, ибо один и тот же индивид сегодня может проявить себя тружеником, а завтра — лодырем. Отбор дисциплинирует, подтягивает, стимулирует стремление быть среди тружеников. Не сортировка чего-то готового, окончательного, а непрерывное становление всех членов группы, как раз и стимулируемое, а, пожалуй, даже порождаемое отбором. Отбор — это жизнь группы. Отсутствие отбора, равномерная «консистенция» — то есть «равенство» ради «равенства» — это форма смерти группы *).
———————
*)Юрий Михайлович потом рассказал, как это делается: «Когда я говорю, что отбор совершает сама группа, то не кривлю душой. Кто я такой, чтобы сортировать людей? А группа — может. Это что-то вроде социологического опроса, иногда простого, иногда сложного, многоступенчатого. Важно корректно и точно задать вопросы. Важно, чтобы корректно и точно были записаны и посчитаны ребячьи ответы. «С кем бы ты завтра пошёл в разведку, если будет очень плохая погода?» «Кого в этом круге ты мог бы (хотел бы) простить за всё _ЗАРАНЕЕ_, когда ещё ничего плохого не совершено?» — и так далее, вопросы разные, их много в заготовках и наитиях. Потом на листочке блокнота всё прилюдно обсчитывается, и вот — готова группа, подгруппа, микрогруппа тех или этих. Отбор всегда идёт по позитивным критериям. Это очень важно — всегда только по позитивным. Например, вопроса «Кто сегодня был самым ленивым?» не может быть в принципе».
—————————————-
Так называемые «дежурства» возле меня, учреждённые после разбора 28 июня (когда я жаловался на пробуксовку закона крика), с самого начала меня тяготили. Во-первых, эти «дежурства» — прекрасная ширма для бездельников: якобы «работал», а на самом деле полдня спал возле меня. Во-вторых, «дежурства» лишь маскируют нерешённость проблемы закона крика: возле меня кто-то мается, и на мой зов можно по-прежнему не реагировать.
И я решил, проснувшись и умывшись, проситься работать — пилить. Но сегодня Санни («дежурный») даже не допомог мне с умыванием и бритьём: Юра засобирался в город, и ребята, которых он взял с собой, в том числе Санни, умчались перед выходом искупаться. Так что о том, есть ли работа — пилить, я спросил уже у Ромы.
— Нету, — слишком поспешно ответил Рома. Знаю эту поспешность по своему брату: он так пытается уклониться от нагрузки. И я ответил Роме так же, как отвечаю в подобных случаях брату:
— Ты ведь не спросил… Спроси у Оленя.
А с Оленем я ещё вчера на разборе договорился, что работа по пилению дров для меня будет. И Рома вернулся от Оленя с тем сообщением, которого я и ждал, — что работа есть.
Попилили с Ромой, но он скоро скис. Остальные тоже не пылали энтузиазмом. Были одни малыши: Юра с продуктовым «челноком» ушёл, Лётный со своими мушкетёрами ещё не пришёл; в лице наказанного «разгрузкой» Олега я тоже, естественно, напарника не получил. Когда мне подставили в качестве напарницы маленькую Катю, я, чтобы не тупить зря двуручку, попросил ножовку.
Я ничего не ел, пилил около трёх часов, — начал в тени, а закончил на солнцепёке. Вспотел и запросил пить. Принесли кружку остывшего чаю — и наврали, что больше нету. Напоил меня только Почемучка, пришедший с Лётным из города. А малышня сбежала на речку, бросив меня пилить на солнцепёке. Я на них обиделся, и решил этого не скрывать, — уклоняюсь от ласк, а на разборе выскажу всё, что считаю нужным. Оленю пояснил:
— В педагогике иногда бывает _НУЖНО_ обидеться. Понимаешь?
— Да, чтобы дать толчок.
— Толчок на толчок, — съязвил я.
14.07.2009.
Послезавтра Олень поведёт меня в город, чтобы 19.07. посадить на Московский поезд. Моё пребывание здесь омрачено сообщением из Москвы, что сестра лежит в больнице. Придётся с помощью Оленя звонить, уточнять ситуацию.
Кажется, можно уверенно констатировать, что ядро собственно тропяной группы существует.
— С каждым днём всё лучше и лучше, — сказал сегодня Ясный, отвечая на мой вопрос, есть ли группа, по его мнению.
Юра в своих оценках строже всех, но и он насчитывает несколько человек (точная цифра каждый день меняется, однако не меньше четырёх), на которых можно положиться уверенно.
Мою роль в формировании ядра группы оценивают единодушно положительно.
Юра: «Без тебя мы с этой группой сошли бы с ума. Ты работаешь наравне с нами».
Лётный: «Группы настоящего качества, как сейчас, мы без тебя бы на сегодня не имели. Ты полноценный участник Тропы, даже один из её руководителей, только руководишь не руками…»
Олень день моего ухода с Тропы назвал переломным моментом — без меня будет сложнее. «Я сам не понимаю, как это получается, но с тобой легче, чем без тебя», — сказал он как-то.
Ясный, когда я попросил его конкретно обозначить мою роль на Тропе, сказал:
— Трудно так сразу перечислить…
— Именно перечислить? — переспросил я. — Так много, что надо перечислять?
— Да.
Ну что ж, приятно, конечно. Моё же субъективное ощущение — предельно тяжело. Абсолютная физическая беспомощность. Выпадение в осадок — неизбежное следствие слепоглухоты, которое можно ослабить несколько, но устранить совсем — невозможно. Почти полная неподвижность: в прошлом году хоть купаться ходили, а в этом — на нижнем лагере простудился (холодные ночи, воспаление среднего уха справа), на «Дружном» — купалка недоступная: и спуск сложный к речке, и более чем метровый отвесный обрыв, с которого я мог бы слезть в воду, но выбраться не смог бы. Я и не решился слезать. Олень, раз уж мы всё же спустились к реке, нашёл мне выше по течению «лужицу» (как он выразился), где я, как в маленькой ванне, смог обмыться — единственный раз за весь месяц. Физический и душевный дискомфорт такой, что я сознательно стараюсь как можно больше спать: если невозможно спрессовать время (к чему я привык в Москве и вообще в менее сложных условиях), то хоть «ампутировать» время сном — как можно большую часть суток — в ожидании ухода с Тропы и отъезда…
Но похожие настроения были и в прошлом году. И тем не менее я снова на Тропе. Так что зарекаться не приходится. Позитив перевесит негатив, и к будущему лету я, скорее всего, снова сочту оправданным любой — предельный и запредельный — дискомфорт, лишь бы поддержать Тропу вплоть до личного присутствия на ней.
Ну, хватит сопливой лирики. Вернусь к проблеме отбора.
На самом деле отбор неизбежно происходит всегда. Отрицать отбор в психолого-педагогической работе с группой — значит катастрофически обманываться, или сознательно врать. Весь вопрос — в критериях отбора. Здесь отбор идёт прежде всего по критерию участия — неучастия в работе. В прокладке тропы, в бытовых хлопотах по лагерю, в ходках за продуктами. В полном групповом самообслуживании.
Впрочем, нет: участие — неучастие, — общий критерий отбора для любых условий. Всегда и везде отбираются участники — для участия. Вот только в чём именно? В чём участвуют на Тропе — я перечислил. И если кто в этом не хочет участвовать, единственное, что ему могут здесь предложить — это «разгрузка». Скука. И отъезд — при первой возможности *).
———————
*)Из песни слова не выкинешь, и редактировать заключительный абзац второго — и последнего — брайлевского дневника моей Тропы не буду. Но в позднейшей переписке Юрий Михайлович сделал принципиальное уточнение, которое, разумеется, благодарно и безоговорочно принимаю:
«Нет, такой жёсткости нет. Ты попал к нам на последние, уже почти удушенные тропы. До того, несколько десятилетий, Тропа была мощной, оснащённой и наполненной людьми, системой, почти не знающей тех трудностей, которые увидел ты. А отбор — всегда был поливариантен. Не одно — так другое. И — никогда жёстких границ. Только в каких-то самых экстремальных случаях (агрессия, угроза агрессии, агрессия как намерение). Отбор не имеет ничего общего с сортировкой. Он корректен по содержанию и стилистике, он деликатен и осторожен (одно из правил Тропы: Один — не меньше чем все, все — не больше чем один. Один может быть прав, а все — ошибаться».
О расцвете Тропы можно составить себе представление по очерку О. В. Мариничевой «Вестники Рассвета» (1989) и интервью журналу «Ступени» (1991; то и другое см. приложения).
Продолжение следует.